Современная Россия активно продвигает в публичном пространстве антиколониальную тематику. Но у этой стратегии, как считает первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин, есть две проблемы. Страны глобального Юга нередко используют антиколониальную риторику лишь для торга с бывшими метрополиями, а соседи России по бывшему СССР считают, что Москва сама в прошлом проводила колониальную политику
Владимир Путин в выступлении на Всемирном русском народном соборе заявил, что российская «битва за суверенитет, за справедливость носит без всякого преувеличения национально-освободительный характер». В обновленном варианте Концепции внешней политики России, утвержденной в марте 2023 года, в числе внешнеполитических приоритетов первым номером значится: «устранение рудиментов доминирования США и других недружественных государств в мировых делах, создание условий для отказа любого государства от неоколониальных и гегемонистских амбиций». Российский университет дружбы народов в том же месяце вновь получил имя Патриса Лумумбы, а в июне к визиту алжирского президента было приурочено открытие в Москве сквера Абд аль-Кадира — борца против французского колониализма. У этой новой политики российских властей есть богатая предыстория.
Давняя история
Хорошо известно, что антиколониальную тему активно использовал Советский Союз. Но она была задействована и русскими царями. Еще Екатерина II, давая понять Испании, что ей не стоит задумываться об участии в войне с Россией, демонстративно принимала у себя противника испанской короны и борца за свободу Латинской Америки Франсиско де Миранду, ныне национального героя Венесуэлы. Когда испанский посол оспорил право Миранды на чин полковника, который он использовал, не имея на это права, императрица разрешила Миранде носить мундир русского Екатеринославского кирасирского полка.
В 1878 году британская эскадра и дипломатия не позволили русским войскам взять Константинополь, что вызвало резко эмоциональную реакцию в России, где сочли, что «англичанка гадит» — под англичанкой подразумевалась не только Англия, но и королева Виктория. В самом конце XIX века русские добровольцы ехали в Трансвааль воевать против «англичанки» на стороне буров — те, конечно, тоже были колонизаторами, но уже укоренившимися в Южной Африке, так что эта война воспринималась как колониальная именно со стороны Британии. Но тогда Англия после русско-японской войны стала союзницей России, то антибританские — и, следовательно, антиколониальные — настроения пошли на спад.
Россия поддерживала и абиссинского негуса Менелика в борьбе против итальянских колонизаторов. Причем активность энтузиастов поддерживалась крайне осторожным и не склонным к романтическим проектам российским МИД. Италия вместе с Германией и Австро-Венгрией была частью Тройственного союза, враждебного российско-французскому союзу, ставшему затем основой Антанты. А, как известно, враг моего врага — мой друг. Зато когда авантюрист Николай Ашинов в 1889 году основал русское поселение на территории современного государства Джибути и был изгнан оттуда французскими войсками, то российский МИД никак не протестовал против действий союзной страны, несмотря на гибель шестерых поселенцев.
Государство неимперского типа
При этом россияне не считали свою страну колонизатором. Когда русский покупатель шел в лавку колониальных товаров, то видел там, как было сказано в «Словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка» 1907 года, «сырые продукты, привозимые в Европу из колоний европейцев, преимущественно Вест-Индии и Индии. Таковы: кофе, сахарный песок, чай, пряности, хлопок и т. д.». Колониями российское общество искренне считало только заморские владения, а политика России на Кавказе или Средней Азии рассматривалась как обычное расширение территории в целях обеспечения безопасности и экономических интересов.
Было исключение в виде Аляски, но даже образованные россияне мало интересовались далекой северной территорией и спокойно отнеслись к ее продаже, не видя в утрате колонии никакого ущерба для национального самосознания. Тоска по «землице Алясочке» и связанная с ней легенда о том, что царь сдал ее американцам в аренду на 99 лет, а значит, у России остаются на нее права, появились уже в советское время в эпоху холодной войны с США.
Отличие большевиков заключалось в том, что они использовали антиколониальные лозунги против всех «империалистических» стран. Причем первое время после прихода к власти не делая исключения и для России — последнее, впрочем, было недолгим. Историческая «школа Покровского», разоблачавшая российскую «колониальную политику», в 1930-х была признана «базой вредителей, шпионов и террористов». Постепенно в учебниках и исторической литературе укоренялось представление о добровольном вхождении различных народов в состав Российской империи. Сам же Советский Союз позиционировался как государство неимперского типа, развивающее не только экономику, но и культуру «республик свободных». «Заповіт» Тараса Шевченко изучали в обязательной школьной программе, а издававшиеся многотысячными тиражами книги советских писателей из Средней Азии пылились на полках московских книжных магазинов.
Но стабильным с 1920-х оставалось восприятие независимости республик, входивших в состав СССР, как временных аномалий, связанных с кознями буржуазии, а не с правом наций на самоопределение, которое большевики признавали только за «трудящимися», по определению обязанными стремиться войти в состав СССР. Казалось бы, такое восприятие оказалось опровергнуто тем, что большинство населения России довольно спокойно отнеслось к распаду СССР в 1991 году. Но спокойствие было во многом связано с представлением о том, что этот процесс носит временный характер, и на смену распаду придет новый формат интеграции — возможно, более выгодный России. Когда выяснилось, что это не так, то резко усилилась фрустрация, ощущение несправедливости случившегося у людей советских поколений.
Современная реальность
Использование Россией в современных условиях антиколониального дискурса, однако, сталкивается с двумя проблемами. Первая заключается в том, что его адресаты — страны глобального Юга — хотя и нередко используют антиколониальную риторику, но обычно делают это весьма прагматично, в рамках диалога с бывшими метрополиями, нередко переходящего в откровенный торг по поводу экономических преференций.
Вторая проблема — столкновение дискурсов, причем не только в противостоянии с Западом, но и в рамках ОДКБ. «На сегодняшнем уроке мы определим предпосылки, причины и ход колониальной политики Российской империи. Узнаем о национально-освободительной борьбе против колонизации, о роли руководителей восстания», — так начинается раздел «Национально-освободительное движение 1783–1797 годов под руководством Сырыма Датулы» в школьном учебнике по истории Казахстана. «Тяжелое положение трудового народа усугублялось колониальной политикой царских властей, неумеренными и многочисленными налогами, различными податями и поборами феодальной знати. Естественно, все это усиливало недовольство людей и порождало ненависть к колониальному гнету», — это уже описание ситуации начала XX века из школьного учебника по истории Кыргызстана. Разве что в Белоруссии произошел идеологический пророссийский разворот, после того как Александр Лукашенко после протестов 2020 года удержался у власти при поддержке России, — но судьба этого разворота может быть связана с дальнейшей судьбой самого Лукашенко.
Источник : Forbes.ru
