Эксперты центра Вудро Вильсона обсуждают снижение влияния России в Центральной Азии и новые ориентиры стран региона
Успешные переговоры президента Джо Байдена с китайским лидером Си Цзиньпином, саммит стран Азиатско-Тихоокеанского региона, прошедший на западном побережье США – неминуемо вызвали очередной всплеск интереса к смежному региону: Центральной Азии, где интересы Китая и других стран давно вступили в прямой контакт со слабеющим после распада советской империи влиянием России.
Эксперты, собравшиеся 21 ноября 2023 года в вашингтонском Центре Вудро Вильсона, так и озаглавили свою дискуссию: «Снижается ли влияние России в Центральной Азии?» (Is Russia’s Influence in Central Asia in Decline?)
«Аналитики долгое время считали Россию главным игроком в сфере безопасности в Центральной Азии. У неё и сейчас есть военные объекты в трех из пяти стран региона: в Казахстане, Таджикистане и Кыргызстане», — говорит Эдвард Лемон (Edward Lemon), доцент-исследователь школы государственного управления и государственной службы имени Буша при Техасском университете A&M (Research Assistant Professor at The Bush School of Government and Public Service at Texas A&M University).
Эксперт подчеркивает: природа сохраняющегося российского влияния не только военная: она преимущественно связана со спецслужбами: «Последние три десятилетия российское вооружение составляло примерно две трети импорта оружия в регионе, в том числе 90% импорта оружия Кыргызстаном и Таджикистаном, что, конечно же, сделало вооруженные силы этих стран зависимыми от российского ВПК, российской военной доктрины, российской методики подготовки. Все службы безопасности региона вышли из советского КГБ, и эти связи остались очень прочными, способствуя таким фактам, как транснациональные репрессии против диссидентов-мигрантов из Центральной Азии, скрывающихся в России, или наоборот. Этот многообразный букет связей в области безопасности и сыска остаётся относительно прочными».
Однако есть и хорошие новости: «Вторжение России в Украину повлияло на связи Кремля в Центральной Азии. Оно подорвало их материально. Россия пока ещё остается главным внешним партнером центральноазиатских стран с сфере безопасности, но сейчас это уже ставится под сомнение», — считает эксперт.
О снижении влияния говорит и практическая недееспособность Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), созданной еще в 1992 году. «Казахстан, Таджикистан и Кыргызстан — все являются членами ОДКБ, однако в 2010 году во время этнического насилия в Кыргызстане, когда временный глава Кыргызстана Роза Отунбаева призывала ОДКБ вмешаться, ей сказали, что это вопрос внутренней безопасности и не является сферой, в которой ОДКБ должна играть какую-то роль, — напоминает Эдвард Лемон. — Мир неоднократно был свидетелем насилия и довольно серьезных пограничных конфликтов между Кыргызстаном и Таджикистаном, особенно в апреле 2021 года и сентябре 2022 года. И снова ОДКБ не вмешалась. Единственное значительное вмешательство, которое она предприняла, произошло во время январских событий 2022 года в Казахстане. Однако даже министр иностранных дел Казахстана говорил, что они тогда рассматривали перспективу вмешательства Китая. Просто не было механизма, с помощью которого можно было бы его легализовать… Безусловно, в регионе идет поиск альтернативных партнеров по безопасности».
«Через два месяца после событий в Казахстане началось полномасштабное вторжение России в Украину, — продолжает Лемон. — И это ещё больше поставило вопросительных знаков вокруг ОДКБ, поскольку Россия вынужденно снизила свое военное присутствие в регионе. Армения же фактически перестала участвовать во встречах ОДКБ по своим очевидным причинам… Мы наблюдаем явное снижение ожиданий центральноазиатских стран относительно того, что ОДКБ действительно может сделать для их безопасности», — заключает эксперт.
Темур Умаров (Temur Umarov), научный сотрудник российско-евразийского центра Карнеги в Берлине (Carnegie Russia Eurasia Center, Berlin) полагает, что «страны Центральной Азии не хотят сегодня оказаться в положении, когда они лишь заменяют одну зависимость другой. Поэтому их главная цель в международных отношениях — максимально диверсифицировать свои связи. Все отношения со всеми странами, которые заинтересованы со своей стороны в Центральной Азии, важны для региона. В том числе Центральная Азия попытается сохранить и присутствие России — даже когда будет стремится расширить свои отношения с Китаем. Страны, конечно, будут расширять свои контакты и с Турцией – особенно в области безопасности. Не думаю, что кто-то в Центральной Азии опять захочет, чтобы какая-то одна страна доминировала над их регионом, как это было в советские годы».
В чём же причина того, что Россия начала фактически «спускать регион на тормозах», причем ещё до проблем, вызванных неудачным ходом войны в Украине?
Темур Умаров предлагает свою версию ответа: «На самом деле в центре внимания России и её внешней политики самым важным всегда было что-то другое, но не Центральная Азия. Последняя не была чем-то, о чём Кремль заботился всерьёз и на самом деле: он никогда не тратил слишком много ресурсов на своё присутствие в этом регионе. Центральная Азия использовалась Москвой чтобы показать, будто Россия — великая держава, особенно когда речь заходила об отношениях с Западом. Россия хотела быть похожей на Америку, и для этого ей нужны были страны, где её не за дорого считали бы доминирующей державой».
Каковы сегодня дальнейшие планы Путина в регионе? «Он хотел бы, чтобы Центральная Азия просто остановилась в развитии, — считает Темур Умаров. — Он хочет видеть здесь регион, в котором Россию по-прежнему признают доминирующей “великой империей”, являющейся примером для местного политического руководства. Поэтому Россия ревниво следит за тем, как страны Центральной Азии расширяют экономическое сотрудничество с Западом или, например, говорят о реформировании своего алфавита, о переходе с кириллицы на латиницу».
Впрочем, на пути интеграции стран региона в западный мир стоит много и других препятствий. Тереза Сабонис-Хелф (Theresa Sabonis-Helf), профессор кафедры науки, технологий и международных отношений Джорджтаунского университета (Georgetown University), напоминает: «Кыргызстан зависит от денежных переводов своих временных трудовых мигрантов, отправившихся в Россию на заработки, на 31% от ВВП; в Таджикистане зависимость доходит до 51%. И те два консультационных центра для трудовых мигрантов, которые USAID открыло, например, в Узбекистане, пока не изменили ситуацию в регионе радикально. Узбекистан стремится сосредоточиться на Великобритании и Турции, в меньшей степени — на Ближнем Востоке. Кыргызстан и Таджикистан подписали соглашение с Южной Кореей… Но ни одно из этих направлений пока не заменяет российский рынок труда полностью, потому что эти страны нуждаются в более высоком уровне квалификации, да и языковые барьеры иные», — говорит Сабонис-Хелф.
Впрочем, зависимость Центральной Азии от рынка труда в России нельзя считать односторонней: особенно после начала войны в Украине. «Существует также обратная трудовая миграция, напоминает Тереза Сабонис-Хелф. — В 2022 году Россию покинуло более миллиона человек. И когда мы смотрим, куда они переехали, то видим, что странами-лидерами являются Казахстан, Грузия, Армения и Турция. Наблюдается любопытный рост числа россиян, подающих заявления на получение гражданства Кыргызстане: причина проста – об этом не узнают в России, и вы можете иметь киргизский паспорт без ведома Кремля — ведь в отличие от соседнего Таджикистана, Кыргызстан не имеет соглашения о двойном гражданстве с Россией». Бишкек не обязан уведомлять Москву о своих новых гражданах. Карточки VISA и MasterCard, выпущенные киргизскими банками, стали у россиян уже не менее популярными, чем казахские: в отличие от попавших под санкции российских, они прекрасно работают по всему миру.
Еще один фактор, влияние которого только усиливается во время войны: «Российская экономика не может стабильно развиваться без трудовой миграции из Центральной Азии, — напоминает Темур Умаров. – Более того: и российская демография нуждается в аналогичной подпитке. Согласно последним данным, России нужен ежегодный приток мигрантов примерно в 300 тысяч человек, чтобы население России хотя бы не сокращалось». Таким образом, война, развязанная в Украине, не только вынудила Кремль уменьшить российское военное присутствие в Центральной Азии, но и вызвала к жизни и усилила довольно экзотические виды зависимости самой России от центральноазиатских стран, под чьим бы влиянием они не находились. «Можно сказать, что всё то, что мы обсуждали, когда говорили о зависимости Центральной Азии от России, можно теперь перевернуть с ног на голову», — саркастически замечает Умаров.
Источник : Голос Америки
